В вышедшем 29 июня с.г. № 25 газеты "Московские новости" опубликована статья Президента ММВА А. Мамонтова "Карающий меч Центробанка" (http://www.mn.ru/issue.php?2007-25-22).
А.Н. Мамонтов, Президент ММВА
ПАРОЛЬ - БАНКИ, ОТЗЫВ - ЛИЦЕНЗИИ
День объявления итогов заседания Комитета банковского надзора (КБН) впору именовать «Чистым Четвергом», или «Днём Вздохов», - кому как больше нравится. Именно в этот день ЦБ РФ громко рапортует о новых своих успехах - отзыве лицензий у очередной партии банков, попавших под карающий меч регулятора. С начала года число принесённых в жертву кампании за чистоту рядов кредитных организаций достигло уже почти двух десятков. Гораздо меньше достижений в сфере собственно надзора и регулирования. Создаётся впечатление, что главной целью, а также главным средством и критерием эффективности надзорной политики становится не совершенствование нормативно-правовой базы, а простая ликвидация банков.
ЦБ, как силовая структура?
Характерно, что в отличие от прошлых лет, процент кредитных учреждений, которые лишаются лицензий ввиду их финансовой неустойчивости (т. е. по причинам вполне понятным и действительно ставящим под удар интересы вкладчиков и кредиторов), существенно сокращается. Число же случаев применения «высшей меры наказания» по так сказать «политическим статьям» (проведение «сомнительных» операций, нарушение антиотмывочного законодательства, финансирование терроризма) неуклонно растёт. Так, в 2006 году, по данным ЦБ, из 60 банков, лишившихся лицензий, у 53 из них они были отозваны за нарушение Федерального закона № 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма". Заметим, что до 2004 года в приказах об отзыве лицензий фигурировали только такие формулировки, как нарушение обязательных нормативов, недостаточность капитала, рискованная кредитная политика и т.д. ЦБ РФ, таким образом, стал сегодня де-факто не надзорным органом, а силовой структурой и всё чаще выполняет, главным образом, правоохранительные функции, то есть занимается не надзором и регулированием, а сыском, доказательством виновности, преследованием и каранием. Более того, его требования, по сути, вынуждают и коммерческие банки становиться своего рода полицейскими агентами по выполнению задач сыскного характера. Оценка качества выполнения этих, непрофильных функций является по сути определяющей при решении вопроса о предоставления им права на дальнейшее развитие своего бизнеса. В этом отношении банковская сфера стала, пожалуй, уникальной областью даже в нашем, не избалованном цивилизованными взаимоотношениями с властью предпринимательстве.
Следует отметить, что выполнение банками несвойственных им функций и связанное с этим обременение немалыми издержками давно стало общей темой во всех профессиональных разговорах. Так, на кредитные организации до сих пор возложены функции агентов валютного контроля, и, несмотря на либерализацию валютного режима, эти функции, экономически абсурдные по самой своей природе, до сих пор никто не отменил. Продолжают сохраняться за банками и функции агентов налогового и кассового контроля. Модно стало нагружать банки и функциями, так сказать социально значимого характера путём «побуждения» их к льготному кредитованию в поддержку тех или иных общественных инициатив. Однако самым тяжёлым, а по существу убийственным для большинства банков, стало навязанное им исполнение функций агентов по борьбе с криминалом. Причём без адекватного юридического и финансового обеспечения, так сказать, на правах «добровольной народной дружины». Более того, исполнение именно этих функций, как скоро выяснилось, стало орудием борьбы не столько с преступными элементами в среде клиентов банков, сколько с самими банками. Правда, не со всеми, а избирательно, - то есть с теми, на кого Бог пошлёт, то есть укажет перст высокого блюстителя порядка, вооружённого в отличие от них всей полнотой власти и её сопутствующими атрибутами. Логику в его действиях весьма трудно проследить, поскольку лицензии отзываются как у финансово-устойчивых банков с генеральной лицензией, так и у откровенно слабых. Как у вошедших в систему страхования вкладов (ССВ), так и не вошедших в неё. Как у московских, так и у периферийных организаций (среди последних стали даже появляться банки из южного региона, всего пару лет назад почти в полном составе вошедших в ССВ).
На войне как на войне?
По итогам последних парламентских слушаний и в ходе завязавшейся затем публичной дискуссии были озвучены два основных вывода. Первый из них: идеология и практика банковского надзора, созданные в последние несколько лет, опираются на особые, отличные от общеправовых, принципы и по существу подменяют регулятивную практику агрессивно карательной. В объявленной войне с криминалом в банковской системе верх взяли соображения «революционной целесообразности», так сказать «законы военного времени». Иными словами мерилом эффективности надзора становится не создание прозрачных и разумных норм и правил регулирования банковской системы и отдельных её звеньев со строгим соблюдением законодательных требований и положений, а количество выведенных из строя банков. A la guerre comme a la guerre. На войне, как известно, не регулируют, а ликвидируют. Здесь важнее всего минимизировать и упростить процедуру уничтожения. Поэтому всё более стандартными становятся основания, по которым банки лишаются права на жизнь - «в связи с неоднократным нарушением в течение одного года требований, предусмотренных Законом № 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма". И не важно, что за этой единообразной формулировкой, как правило, стоит всего лишь не по форме составленное, либо несвоевременно направленное в финразведку сообщение об операциях, подлежащих обязательному контролю. Победные реляции об устранении с финансового поля очередной партии банков-изгоев, находят нужный отклик у рядовых граждан, во властных структурах и у ретивых конкурентов. К тому же демонстрируют высокую (пусть и мнимую) эффективность надзора (его оценочные критерии уже заданы в нужных ликвидационных параметрах), а также его решимость вместе с коллегами-силовиками и дальше бороться с криминалом в банковской системе и с международным терроризмом.
При этом жёсткая критика правового нигилизма высокого ведомства умело интерпретируется им как ответная реакция теневых структур на решительные действия по пресечению и искоренению серого бизнеса.
Без права на защиту
Следует отметить, что вывод, сделанный на думских слушаниях, опирался на столь выверенный анализ действующей нормативной базы и сложившейся практики, что его оспаривание составило для Банка России, по-видимому, наиболее тяжёлую задачу. В самом деле, даже судебные инстанции порой вставали в тупик перед фактом многочисленных противоречий между законами и подзаконными актами при рассмотрении тех или иных конфликтных ситуаций, связанных с отзывом лицензий или отказом в допуске в систему страхования вкладов (ССВ). Дело дошло до того, что при Арбитражном суде г. Москвы в 2006 году была создана специальная группа по изучению проблем, возникающих в сфере применения банковского законодательства. По результатам работы группой был сделан целый ряд критических выводов в отношении наиболее конфликтных вопросов, связанных с отзывом лицензий и отказом в допуске в ССВ. В частности, судебные эксперты констатировали, что законодательством до сих пор не установлено, что для отзыва лицензии в связи с нарушением законов и нормативных актов при условии неоднократного применения мер воздействия, необходимо установить, что эти нарушения действительно угрожают интересам вкладчиков и кредиторов. Также нигде в законе не прописано, что ЦБ не вправе отзывать лицензию, если нарушения являются устранимыми, а отзыв лицензии приведёт опять-таки к нарушению прав вкладчиков и кредиторов.
В Законе «О Центральном банке» не проводится разграничение мер ответственности на предупредительные и принудительные, как это сделано в подзаконном акте - Инструкции ЦБ РФ № 59. Вместе с тем, очевидно, что предупредительные меры воздействия, применяемые за незначительные нарушения, не должны учитываться при решении вопроса об отзыве лицензии в связи с нарушением законодательства и неоднократным применением к кредитной организации таких мер воздействия. В Законе «О банках и банковской деятельности» не установлен перечень нарушений (даже не указан характер этих нарушений – существенный или не существенный) требований Закона «О противодействии легализации..», которые являются основанием для отзыва лицензии. Отсутствие нормативного регулирования ответственности за нарушение вышеуказанного закона (в настоящее время применение к банку мер ответственности регламентировано лишь письмами ЦБ, которые носят рекомендательный характер) позволяет Банку России расширительно трактовать вопрос об ответственности банков за нарушение антиотмывочного законодательства, карая их даже за самые незначительные нарушения. Не все акты, регламентирующие порядок отзыва лицензии, даже публикуются, что затрудняет для судов оценку законности действий регулятора.
Даже процедура отзыва лицензии, являющаяся, по сути, исключительной мерой наказания, проводится без участия кредитной организации и даже без её уведомления о начале такой процедуры. Банк лишь по косвенным признакам (введение определённых запретов и ограничений) может предположить, что Банком России рассматривается вопрос об отзыве у него лицензии. Таким образом, нарушается право банков на судебную защиту, включающую в себя право на получение информации о начале процедуры отзыва лицензии. Между тем, даже при рассмотрении банальных споров о нарушении ПДД вопросы, связанные с лишением водителя прав на каких-нибудь два месяца рассматриваются в судебном порядке. А ведь в случае с отзывом банковской лицензии затрагиваются интересы не только их собственников и менеджеров, но и клиентов банка.
Нужен ли надзор самому ЦБ?
Второй ключевой вывод, сделанный на парламентских слушаниях: для реформирования надзора необходимы меры не паллиативного, а радикального характера, то есть вынесение надзорного блока за стены Банка России.
Это предложение так напугало руководство ЦБ РФ, что вопреки своему обычаю уходить от открытой полемики в данном вопросе, оно было вынуждено не только откликнуться на него целой серией выступлений в прессе и принять участие в начавшейся дискуссии, но даже в ходе неё согласиться с частью высказанных претензий в свой адрес. Более того, оно чуть ли не выразило готовность к их устранению. Пока, правда, на словах, поскольку, на деле никаких существенных сдвигов в изменении самой идеологии надзора, не произошло. Да и не могло произойти, поскольку, как было отмечено на парламентских слушаниях, «созданная система надзора принципиально не видит различия между законом и беззаконием, её организационная структура «заточена» на применение неформальных методов борьбы с банками, а кадры обучены именно этим методам».
Между тем, на наш взгляд, ничего плохого в том, чтобы избавить ЦБ от функций, которые он всё равно, по сути, в должной мере не исполняет, нет. Ведь это только освободит его от огромного бремени, которое, по-видимому, лишь мешает ему решать его главные задачи - эффективно управлять кредитно-денежным обращением, бороться с инфляцией, осуществлять рациональную курсовую и процентную политику. Правда при решении макроэкономических вопросов особенно-то не порулишь «для себя», но зато и скандалов, и обвинений в коррупции станет не в пример меньше. Не убедительны и доводы руководства ЦБ относительно того, что в случае выведения надзора из его стен разразится чуть ли не катастрофа, и уж, по крайней мере «неминуемое его ослабление», поскольку к работе в новом ведомстве не удастся-де привлечь «высококвалифицированный персонал». Во-первых, этот аргумент сам по себе уже оскорбителен для слуха тех чиновников, которые ныне работают в Минфине, ФСФР, ФАС, МЭРТ и т.д. Во-вторых, сегодняшние условия оплаты труда сотрудников федеральных ведомств уже не столь и низки. В-третьих, участие в работе нового органа части нынешнего персонала, как прозвучало выше, вряд ли действительно целесообразно, ввиду её приверженности нынешним методам надзора и регулирования.