А. Мамонтов, президент ММВА
Ведомости, 16 июня 2004 г.
Кризис доверия к власти
13 мая стало ещё одной роковой датой в истории российского рынка. В этот день была отозвана лицензия у Содбизнесбанка. Вслед за этим началась цепная реакция событий, до сих пор сотрясающих банковскую систему. Однако разве мало отбиралось и раньше банковских лицензий, в том числе и у сопоставимых по размеру банков. Почему же лишь в этом последнем случае возникли столь драматические последствия?
Дело в том, что в нынешних обстоятельствах сошлись сразу несколько факторов однонаправленного действия. Первое – низкое качество системы пруденциального надзора в целом и неспособность регулятора упредить развитие негативной ситуации в частном случае. Второе – обострение конкуренции, вызванной вступлением в силу закона о страховании вкладов и переделом рынка розничных услуг. Третье – реформирование структуры правительства и стремление комитета по финансовому мониторингу (КФМ) сохранить свой статус. Четвёртое – отсутствие отлаженного механизма взаимодействия между этим ведомством и руководством ЦБ РФ, отвечающим за банковский надзор. Пятое – крайне низкий уровень прогнозирования развития ситуации, связанной с применением при отзыве лицензии беспрецедентной для российских банков формулировки – «отмывание доходов, нажитых преступных путём и финансирование терроризма».
Сейчас ЦБ заявляет, что поводов для отзыва лицензии у СББ было предостаточно и по стандартным основаниям (несоблюдение нормативов и т.д.). Причём ещё до поступления материалов дела из прокуратуры и КФМ. Однако был избран иной вариант. А именно максимально использовать представившуюся возможность, чтобы отличиться в столь «модной» нынче области, как борьба с отмыванием «грязных» денег и финансированием терроризма, а заодно и припугнуть банки.
Были ли просчитаны последствия этого шага? Скорее всего нет. Иначе ситуация не стала бы с самого начала выходить из под контроля. Сначала СББ в ответ на применение к нему столь оригинальной и скандальной формулировки отказался сдаваться на милость победителя, да ещё и повёл за собой толпы негодующих вкладчиков. Взятие штурмом помещений банка только подлило масла в огонь. Затем дотошные СМИ, заражённые энтузиазмом властей, разыскали преступный след среди владельцев другого банка, и он тут же превратился из процветающего кредитного учреждения в дымящиеся развалины. Видя столь эффектное крушение и вдохновлённые заявлениями главы КФМ покарать ещё десяток пособников терроризма, ретивые аналитики бросились сочинять чёрные списки, занося в них попутно и своих конкурентов. Взаимоотношения власти и общества, к сожалению, до сих пор построены так, что призыв к борьбе с врагами воспринимается благодарно и солидарно всеми, но каждым в своих личных корыстных интересах.
Результатом разгоревшейся «охоты на ведьм» стала тотальная остановка рынка МБК и начинающийся кризис ликвидности у целого ряда банков. При этом все поминают страшный август МБК 1995 г. Одднако тот банковский кризис случился ввиду макроэкономических сдвигов: стабилизация валютного курса и снижение темпов инфляции привели тогда к резкой деформации соотношения процентных ставок по привлечённым и размещённым средствам. Нынешний же кризис развивается прежде всего ввиду растущего недоверия банков к действиям властей, которые всё чаще напоминают безответственность и произвол.
Ущерб от этого уже сейчас достаточно велик. Однако он станет ещё больше. Ведь большинство российских банков, привлекая короткие деньги (а где их взять долгие?) и предоставляя длинные кредиты, просто вынуждены обращаться на межбанковский рынок для покрытия кассового разрыва. Закрытие для них рынка МБК означает неминуемую остановку клиентских платежей и последующий коллапс. Напуганные этим клиенты других, даже благополучных банков в панике бросятся забирать деньги со своих счетов, конвертируя их в валюту и набивая ими «чулки». Паралич платёжной системы нанесёт удар не только по амбициозным целям удвоения ВВП и сокращения уровня бедности, но и по всей экономике. С таким трудом восстановленное после 1998 года доверие населения и международного банковского сообщества к российским финансовым институтам может быть утрачено в одночасье.
Ни один банк не может сегодня гарантировать себя от того, что завтра к нему не “появятся вопросы” и что это не повлечёт за собой цепь роковых для него событий.
Надо открыто и честно признать, что происходящее сегодня в банковской системе является не кризисом доверия банков друг к другу, а кризисом доверия к власти.
Поэтому именно власть должна найти такие способы убедить участников рынка в своей готовности защитить их интересы и тем самым разрушить выросшую стену недоверия. И одними успокаивающими заявлениями этого не добиться. Тем более, что лица, из-за непродуманных действий которых возникла кризисная ситуация, продолжают оставаться на своих высоких должностях.
Между тем неплохо было бы обсудить, например, вопрос о том, в верном ли вообще направлении развёрнуто орудие борьбы с преступными доходами. Не слишком ли упрощает себе жизнь высокое ведомство, сосредотачивая внимание не на сфере наличного оборота, где как раз и крутятся грязные деньги, а на банках, куда из опасений быть “засвеченной”, поступает лишь весьма незначительная часть теневого оборота. Может быть, стоит также поставить вопрос и о том, чтобы лицензии при обнаружении каких-либо нарушений отзывались не у банков, а у лиц, допустивших такие нарушения? Почему за их грехи расплачиваются невиновные: вкладчики, клиенты, партнёры, наконец, государство, которое, как известно, при ликвидации банка стоит лишь в третьей очереди кредиторов и, как правило, ничего не получает. Конкретные же виновники банкротств продолжают порой спокойно работать в других банках, поднимаясь по ступеням карьерного роста.
